На всех хороших людей у нас не хватит денег

О том, какие возможности и какие проблемы для привлечения внебюджетных средств существуют в научном блоке Высшей школы экономики, рассказывает проректор ГУ-ВШЭ Андрей Яковлев.

— Андрей Александрович, на заседании Ученого совета 25 апреля говорилось о том, что подразделения Вышки должны больше зарабатывать. Что, на ваш взгляд, является ограничением для увеличения роста доходов?

— Конечно, необходимость увеличения доходов очевидна для всех. Но нужно понимать, что наш университет практически исчерпал возможности экстенсивного развития. Раньше мы могли пригласить больше новых людей, открыть новые программы, начать новые проекты в научной или аналитической сфере. Как вы помните, в 2002 году было открыто сразу несколько больших факультетов, и все они уже сделали первые выпуски. Сейчас возможности для этого существенно сузились, а издержки запуска новых проектов и программ возросли.

Десять лет назад особенно в сфере дополнительного профессионального образования можно было запускать проект с нуля и почти сразу же получать отдачу. Сегодня университет работает на высоко конкурентных рынках, где любой новый проект требует больших инвестиций. Даже если мы беремся за новый, заведомо эффективный проект, нужно определить, откуда взять на него деньги, проще говоря — у кого их "отнять" в данный момент времени.

— Что же мешает запускать больше новых масштабных проектов?

— Дефицит квалифицированных кадров. Это проблема не только высшей школы, но и реального сектора. Становится все труднее находить новых людей, которые могли бы реализовывать новые проекты. Мы остро конкурируем за кадры, как с другими университетами, так и с коммерческим сектором.

Таким образом, проблема, которую предстоит решить нашему университету, состоит, с одной стороны в том, чтобы оптимизировать наши собственные расходы, с другой — осознать, что ограниченным ресурсом все в большей степени становятся не деньги, а люди. Если мы хотим зарабатывать больше денег силами работающих у нас людей, нужно понимать, что у них есть пределы допустимой нагрузки. Отказываясь от неэффективных проектов, мы сможем задействовать людей на более перспективных направлениях, где есть возможность заработать больше денег.

Возникает проблема выбора приоритетов, то есть оценки существующих проектов и закрытия тех проектов, которые являются неэффективными.

— Какие неиспользованные возможности для привлечения дополнительных средств существуют в научном блоке Вышки?

— Одна из возможностей, которую не так давно обсуждали, — выполнение проектов в регионах. Вышка тесно сотрудничает с федеральными властями, но в регионах представлена гораздо слабее, чем многие другие московские аналитические центры. Были проведены совещания у первого проректора Льва Якобсона, на которых мы обсуждали возможные действия в этом направлении. Из потенциальных регионов, с которыми есть возможности сотрудничества, — Красноярский край, где Вышка взаимодействует с Сибирским федеральным университетом, Свердловская область, где мы сотрудничаем с Уральским государственным университетом и где в правительство пришли новые люди, заинтересованные в новых идеях.

Регионы в целом беднее федеральных ведомств, тем не менее, некоторые из них готовы платить за аналитические разработки больше, чем в Москве. Но здесь опять возникает проблема человеческих ресурсов. Сотрудники, которые могли бы выезжать в регионы, задействованы в московских проектах. Много текущей работы, в том числе по оперативным поручениям правительства России, и здесь у нас есть обязательства не только финансовые, но и политические. Есть и другие проблемы. Работа с регионами вряд ли даст быстрые финансовые результаты. На региональных рынках уже есть федеральные игроки, и нам предстоит работать в условиях конкуренции.

Еще один сюжет, который мы только начинаем обсуждать, но который, возможно, даже более перспективен, чем проекты в регионах, — это работа на рынках СНГ, в таких странах, как Казахстан или Азербайджан. К этим странам проявляют интерес международные финансовые организации, в том числе Всемирный банк. Опыт Вышки позволяет ей участвовать в консорциумах с международными консалтинговыми фирмами для выполнения проектов в этих странах. Речь идет о долгосрочных и высокооплачиваемых проектах.

— На заседании Ученого совета все говорили о деньгах. Не возникает ли у вас ощущения, что современный университет, хоть и является по статусу государственным образовательным учреждением, в рыночной экономике де-факто становится бизнес-структурой, цель которой — заработать побольше денег?

— У меня нет такого ощущения. Да, никто не отрицает важность финансовых ресурсов, я сам много раз говорил о необходимости четкого выстраивания наших бизнес-процессов и о необходимости оценки финансовой эффективности отдельных проектов, но деньгами наша работа не ограничивается. Финансы для университета — это не самоцель. Они нужны для того, чтобы университет развивался. В университете всегда будут структуры, которые по определению не могут зарабатывать, но они обеспечивают качество нашего образования, и мы не имеем права от них отказываться. Если говорить о научном блоке, доход приносит аналитика, политическое консультирование, но отнюдь не академическая наука, которая может себя окупать, но на которой невозможно заработать большие деньги.

И здесь возникает вот какая проблема. В понимании западных коллег то, чем преимущественно занимается научный блок Вышки, — это не наука, это та самая аналитика и политическое консультирование. Но если мы хотим быть университетом, который признается во всем мире, нам необходимо на регулярной основе проводить фундаментальные и прикладные исследования, важные с точки зрения академического позиционирования.

Сегодня мы инвестируем большие средства в развитие нашего кадрового потенциала в рамках Программы фундаментальных исследований, программ Научного фонда, выделяя академические надбавки. Эти программы открыты для всех штатных преподавателей и научных сотрудников. Однако по факту участвуют в них лишь часть коллег и это в том числе их собственный выбор. Попадая в эти академические программы и проекты после экспертизы и конкурсного отбора, они берут на себя определенные обязательства, а также выполняют обязательства ГУ-ВШЭ (как это происходит с Программой фундаментальных исследований). Да, многие из этих коллег в принципе могут заниматься политическим консультированием, ездить в регионы и т.д. Но не очень реалистично ожидать, что они будут в состоянии это делать в параллель с серьезными академическими исследованиями.

То есть здесь снова мы сталкиваемся с проблемой выбора — либо мы хотим от таких коллег прироста доходов за счет консалтинга, либо мы ждем от них академических результатов.

— Вы ведь сами сказали, что нужно отказываться от неэффективных проектов. Как же отличить заведомо неэффективный проект от такого проекта, который способствует становлению университетской науки, работает на имидж университета?

— Нужно более четко формулировать требования к результатам, чтобы в случае с академическими исследованиями мы инвестировали средства не в безвоздушное пространство, а для достижения определенных целей. Вот мы финансируем научно-учебные лаборатории, новые подразделения и проекты, но при этом ставим условие, чтобы через 2—3 года сотрудники этих подразделений представили публикации в международных реферируемых журналах определенного уровня. Если эти требования не выполняются — финансирование сворачивается и проект закрывается. Пока таких жестких формулировок в Вышке нет.

— А если лаборатория хорошая? Если там работают хорошие, заслуженные люди?

— Хороших людей много, и на всех хороших людей у нас не хватит денег. Нужно объективно оценивать, что эффективно в научной сфере, что работает на академический имидж.

— Означает ли это, что без академических исследований качество политического консультирования и аналитики будет ниже?

— Да, поскольку из академических исследований приходят новые идеи для политики. Но дело не только в этом. Без академических исследований снизится качество образовательных программ. Иностранные советники из университетов-партнеров ГУ-ВШЭ (ЛШЭ, Эразмус, Гумбольдт, Сорбонна), которые, в частности, входят в Экспертный совет ИФМИ, в целом согласны с тем, что наши образовательные программы по экономике близки к уровню нормального европейского университета. А в развитии науки мы сильно отстаем, и очень скоро это отставание негативно скажется на уровне подготовки кадров. Качественное образование дает тот университет, где академическая наука находится на должном уровне.

— К чему же тогда публичные дискуссии о финансах? Может быть, их вообще не следует выносить на Ученый совет, оставить их руководителям подразделений, финансистам и хозяйственникам?

— Я так не считаю. Дискуссия на Ученом совете была полезной, потому что, в конечном счете, мы обсуждали вопрос о том, для чего работает университет, каковы наши приоритеты и цели. 4 года назад была принята концепция развития ГУ-ВШЭ, и с тех пор много изменилось. Мы реализовали инновационную образовательную программу, возникли новые обязательства и новые вызовы.

На мой взгляд, чтобы в дальнейшем обсуждать проблемы и предлагать решения применительно к финансовому плану, нужно в очередной раз определить содержательные приоритеты: что именно для нас важно, финансирование каких направлений является приоритетным. Нужно более эффективно использовать тех людей, которые у нас работают, и находить новых для решения конкретных задач, выращивать кадры. Но одновременно придется и от чего-то отказываться. Без закрытия неэффективных проектов и программ мы не сможем повысить эффективность нашей работы в целом.

Беседовал Борис Старцев, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ

• Отчет директора по финансовой работе Елены Юдиной на заседании Ученого совета ГУ-ВШЭ 25 апреля
• Отчет об исполнении финансового плана за 2007 год комментируют председатель бюджетной комиссии Ученого совета ГУ-ВШЭ Николай Берзон, декан факультета довузовской подготовки Светлана Квашонкина и декан факультета государственного и муниципального управления Алексей Барабашев
• ГУ-ВШЭ в цифрах и фактах